2.3.
Пусть я не знаю, кто я, но у меня достаточно силы воли, чтобы не прогибаться под капризами других людей.
– Зизи, слушай. А кто такой слакер?
– Тот, кто во время игры занимается чем угодно, но только не игрой.
– Да? Тогда не будь слакером, – крепко сложенный компаньон не успел мне ничего ответить. Я спрыгнул прямо навстречу пользователям и неизбежному сражению.
Хотя бы за сюрприз, что я сумел преподнести игрокам, меня уже стоит выпустить из этого чертового консервного карцера. Я застиг Нагибатора и Экзекутора врасплох, приземлившись прямо между ними. Молниеносный удар – и мои когти уже разрывают доспех одного из бронированных гигантов. Пронзительный скрежет лопающегося металла вытеснил все остальные звуки. Спину обожгло волной острой боли – похоже, моя жертва здесь не единственный источник безумной какофонии. Винтовка моего визави упала на землю. Все, что ему оставалось – лишь жалкие попытки врукопашную отбиваться от монстра, что вцепился в его грудь. От меня. Я вложил все силы в попытку развернуть опешившего пользователя, чтобы воспользоваться им, как живым щитом. План не сработал – я просто разодрал его тело когтями, из-за чего фигура персонажа начала распадаться на знакомые линии и квадраты.
Кончина напарника ничему второго здоровяка не научила – напротив, он с азартом зажал спусковой крючок. Выстрелы оставили на моем теле глубокие раны, заставив меня спешно покинуть поле боя. Я укрылся за постройкой, которая была похожа на небольшой ангар, куда вела одна из транспортных лент с минералами. Как вообще пользователи могут здесь выигрывать? Я был явно сильнее и крепче их, к тому же двигался не в пример быстрее игроков. Как бы то ни было, численное преимущество было на их стороне. Именно сейчас мне не помешала бы помощь моей команды. Среди прочих заводских звуков отчетливо слышались приближающиеся шаги носителя бронированного скафандра. Зияющие раны на моем теле приводили к инстинктивной мысли: «хуже боли только смерть».
– Зизи! – крикнул я во весь голос, судорожно вспоминая имя другого члена команды. – Женщина! Высокий хрен! Кто-нибудь!
Звуки приближающихся шагов стихли. В нескольких метрах от моего укрытия остановилась моя смерть. Неужели боится закончить начатое? Завод загрохотал так, словно сумасшедший барабанщик решил сыграть для меня прощальное соло. А на балконе у Зизи сейчас, наверное, тихо и спокойно... из укрытия был лишь один выход – прямиком в объятья моего славного бронированного приятеля. Может, используя когти, я смог бы забраться на невысокий ангар, который служил мне укрытием? Стальной скафандр моей жертвы был явно прочнее, чем стена этой постройки. Удар, за ним еще один – бесполезно, я и царапины на ней не смог оставить. Грохот стих, и теперь я совершенно не понимал, где находится разъяренный мститель. Даже забавно, чем обернулось мое желание не быть забившейся в угол жертвой. В любом случае, мне нужно выбираться отсюда. Терпеть эту боль я больше не в силах.
Так вот что это был за грохот. Прямо за укрытием меня поджидал с десяток вооруженных солдат. Раздался нечленораздельный выкрик одного из них, тут же прервавшийся обрушившимся на меня свинцовым ливнем. Боль. Одна лишь невыносимая, дикая, адская боль! Она заполнила собой все, не оставляя место даже мечтам о смерти. Казалось, мой расстрел длился вечность. И всю эту вечность мое сознание меня не покидало, чего нельзя было сказать об отстреленных кусках моего тела. Хотя можно ли называть сознательным обезумевшего от боли человека?
3.0.
А-а-а! Боже, это было невыносимо! Боже, боже, боже. Я бью руками по стеклу банки. Выпустите! Сволочи, подонки! Я не хочу этого! Я не хочу этого! Я ничего этого не хочу! Цифра «6» меняется на «37». 37?! «Стандартный контракт на сто тысяч таймов», – с диким ужасом вспоминаю я слова Зизи. Предатель. Он мог мне помочь. Он мог остановить... Ко мне подкрадывается неумолимое чувство безысходности. Он не мог ничего остановить. В любом случае все закончилось бы смертью. Все всегда будет заканчиваться смертью. Не в этот раз, так в следующий. Люди из банок напротив находятся без сознания. Неужели у меня было такое же мирное лицо, когда я... Когда я умирал? Память о боли вытесняет все остальные мысли. Кто вообще способен вынести такое? Он вернулся. Он вернулся, и привел с собой друзей. Какой-нибудь мальчик, как говорил Зизи... Я надеюсь, он испытает хотя бы толику боли, через которую мне пришлось пройти. Зверский аттракцион. Дьявольская забава.
На стекле мерцает точка. Мое частое дыхание начинает успокаиваться. Точка превращается в символы. Символы складываются в надпись «Физиология». Рядом с ней мигает точка. Еще одно слово в строке – «Оптимум». Это про меня? Мама бы порадовалась, узнай она, что с сыном все в порядке. Если у меня вообще есть мать. Господи, это просто страшный сон. Точка рисует новую строку. «Нервная система...Оптимум». Это явно не обо мне. Если у меня все в порядке с нервами, то как они представляют себе человека с серьезными отклонениями от нормы? Они... Конечно же, они. Группа самодовольных уродов в пиджаках или халатах, что заведует этой психбольницей. Смотрят на мониторы, подсчитывают прибыль и приглашают новых игроков расчленить живого человека... Третья строчка. «Психическое состояние...Тревожен». Господи, да я с ума схожу! Тревожен, тоже мне эвфемизм. Следующая строка – «Выбор вектора». Напротив этих слов мерцает точка. Я оглядываю своих соседей. Парни, девушки. Какого черта вы все здесь делаете? Какого черта я здесь делаю?! Мигающая точка превращается в слово «Недоступен». В гробу я видал все ваши игры. Все, что мне нужно – это...
3.1.
Руль автомобиля. Я уже водил машину раньше. Воспоминание не показалось мне важным – все равно, что вспомнить, что раньше я вышивал крестиком. Зеркала! У машины есть зеркала! Я взглянул в одно из них, но отражение лица, бесконечно знакомого и неизвестного, не пролило свет на мою личность... Спасибо уже на том, что здесь я хотя бы был человеком. Мир вокруг – бетонные могилы из разрушенных домов, пялящиеся пустыми окнами на бескрайние пустоши выжженных земель. Дайте угадаю – гоночный симулятор. Сотканный из прозрачных геометрических элементов, передо мной появился другой автомобиль, багги. Водителя не было видно, но, судя по розовому окрасу машины, им вполне могла быть девушка.
– По крайней мере, гонки, – разговаривая сам с собой, я прокладывал ковровую дорожку к поехавшей крыше. Из кузова авто напротив показался человек, вооруженный стационарным пулеметом, – да вы шутите.
Раздался оглушительный залп из тяжелого орудия. Наверное, я никогда не смогу привыкнуть к звуку стрельбы. В страхе я выжал педаль газа и вывернул руль, но тут же остановился – розовый багги разлетелся на куски от взрыва.
– Здарова, Аарон!
Я оглянулся. В кузове моей машины за массивной пушкой стоял невысокий тип. Из ствола орудия поднимался дымок, а над головой щуплого человека появилась надпись «Руди Буш». Собачья кличка, а не имя. Кривая ухмылка на его лице прекрасно сочеталась с огоньком безумия, плясавшим в глазах. Такие люди мило улыбаются тебе в церкви, а после с такой же улыбкой разделывают твой труп в подворотне.
– Привет, э-э-э... Руди.
– Че встал, как забагованный? Дави тапку, нас ждут великие дела! – так звучал бы голос крысы, умей она разговаривать.
– Я новенький на этом... эм... векторе. Не расскажешь, что здесь и как? – посвящать его в мою потерю памяти было излишним.
– Отличился в агрессии, да? Уважаю! – то ли от его невыносимого голоса, то ли от воспоминаний о собственном «отличии в агрессии», я вжался в кресло и вцепился в руль так, что костяшки пальцев побелели, – сюда, браток, лохам путь заказан. В Пустоши все просто, это тебе не стратегия какая-нибудь. Ты – рулишь, я – делаю дебилам бо-бо.
«Ну так начни с себя», чуть было не брякнул я. В умственных способностях Руди я серьезно сомневался.
– Много отстрелять нужно?
– Та не, троячка хватит. Поправочка, тока двоих уже, – мой случайный напарник зашелся диким хохотом и указал пальцем на исчезающие обломки догорающей машины, – они типа по очереди логинятся, один другого круче становятся, ага, так что давай без расслабонов. Первый считай, как бонус пошел, повезло.
Внешний вид Руди и его манера говорить выдавала в нем... как бы помягче выразиться... глубокого провинциала.
– Множитель есть у этой... Пустоши?
– Ты че, сдурел, что ли? За такую веселуху мы должны платить! – господи, он опять засмеялся – как будто крыса повела по стеклу коготками, – лады, поехал, поехал. Сейчас уже другие юзеры респаунятся.
3.2.
Я надавил на газ, лишь бы его не слушать. Пусть наша езда без соперников была абсолютно бессмысленной, ему она, похоже, нравилась. Как собаке, высунувшей голову из окна машины. Долго без компании мы не скучали – позади нас взревели моторы, и в зеркале заднего вида появился джип, куда больше по размерам, чем подорваный недавно багги.
– Эй, эй! Я стреляю отак и вот эдак, - мой стрелок очертил рукой угол, примерно градусов в девяносто, – так что ты лицом на них ездий!
Резкий вираж вправо, и наша машина понеслась по городским развалинам. Свободного места здесь было значительно меньше, чем на внешней дороге, но в нашем случае это было скорее преимуществом. Ванна на колесах, которую я сгоряча назвал автомобилем, была все же маневреннее громоздкого джипа.
– Небольшая экскурсия по городу. Сделаем круг и сядем им на хвост.
– Зашибись, Ариш!
Отсиживаться? Гарантированная смерть. Не тянет меня прочувствовать ее снова. Только победа. Всего три машины. Две.
– Сколько бонус за победу?
– Да хрен его знает, я ж не считаю! Мне просто по кайфу в Виртосе! – безумие Руди было настолько безграничным, что могло быть заразным. Ничего полезного узнать от него я точно не смогу.
– Я те говорю, я буду лучшим мобером Противостояния! Или аще сделают меня боссом Подземелья, чтоб на меня толпы игроков рейдами ходили! – продолжал бесноваться Руди. Интересно, в этой игре есть насекомые? Хорошо бы ему в пасть какая-нибудь мошка залетела...
Мы выехали к трассе, по которой нас преследовал массивный джип. Судя по следам на песчаной дороге, он заглотил наживку, и свернул туда же, куда и мы – в руины города. Если быть незаметным, можно застать его врасплох. На малой скорости я подрулил к углу здания – в случае внезапной атаки у нашего соперника будут серьезные проблемы с перемещением... бум!
– Вот он, вот он, вот он! Давай гони на него, перезаряжаю! – стрелок-маньяк из моего кузова решил дать предупредительный залп в угол здания, из-за которого едва показался бампер джипа.
– Черт тебя дери, мы могли напасть неожиданно!
– Поищи в бардачке носовые платочки и вытри сопельки, подруга! – Руди заходился своим омерзительным смехом, – давай гони, не тупи!
За очередным поворотом вражеский джип предстал перед нами во всей красе. Его водитель пытался развернуть машину так, чтобы стрелок мог открыть по нам огонь. И для маневра массивному джипу было явно тесновато. Самого же стрелка не было видно. Я заехал в безопасную зону, продолжая движение в сторону неприятеля. На вражеской машине открылся люк, из которого показался стрелок – безрассудно, мы вне угла его стрельбы. БУМ! Стрелка не стало.
– Ах-ха-ха! Перезаряжу быстро, сейчас мы их добьем! – смех моего безумного компаньона не затихал ни на минуту.
– Черта с два, – подъезжая к цели, я выкрутил руль и вдавил педаль тормоза в пол. Наша машина развернулась, оставив джип в мертвой зоне Руди, – даешь открытый мир!
С этими словами я покинул место водителя и побежал к вражескому автомобилю. Дальнейшие события развивались стремительно: рывком распахнув дверь, я вытащил сопротивляющегося водителя из машины, с силой повалил его на землю, и замер. На вид парню было не больше двадцати лет, на непонятном языке он без остановки лепетал что-то очень гневное. И что мне с ним делать? Забить насмерть руками? Абсурд.
– Сдавайся, отключайся от игры!
– Ты что, головой поехавший? – и это говорит мне Руди, – может, чашку кофе ему нальешь? Ты еще с текстурами не разговариваешь?
– Да что с ним такое? Почему он не уходит?!
– Да что ему с этого? Он за сеанс забашлял, сейчас его стрелок респаунится и вместе нас почикают. Ты в банке часом головой не ударился, что с юзерами треплешься?
– Они такие же люди, как и мы! Зачем им терпеть все это?!
С гримасы Руди наконец-то сползла ухмылка.
– Да ты, походу, в штреке перекоптился, брат.
– Каком штреке? Что это нахрен такое?! – меня буквально распирал гнев от бессилия повлиять на ситуацию.
– Садись, поехали. Пусть лежит. Сдай назад, взорвем его тарантайку, он сам отключится от вектора.
– Почему нам не сесть в его джип?
– Ну, тогда точно в штрек полезешь.
Одарив неумолкающего пользователя уничижительным взглядом, я сел за руль своей машины. Едва я сдал назад, раздался очередной залп нашей пушки. Вместо водителя-игрока на земле алела кровавая клякса. Джип не был тронут. Перебравшись через раму кабины, я запрыгнул в прицеп к стрелку. После сильнейшего удара в челюсть, в который я вложил всю свою злость, Руди упал навзничь.
– Какого черта ты это сделал?! – рявкнул я, поднимая руку для нового удара.
– Иначе мы не выиграем! Никаких пленных, дебил! Никакой жалости! Ему положить на смерть, юзеры боли не чувствуют! Вместо этого он бы без проблем подождал немного и перелогинился с готовеньким джипом. А уж мы то боль чувствуем, да? Умираем каждый раз, да? – жалкий собеседник шипел, как змея. Мою память все еще тревожили мысли о собственном расстреле, – ты нихрена не знаешь о Виртосе, да? Ты нихрена не знаешь о Виртосе.
– Я очнулся в этой гребанной банке без памяти.
– Очнулся нулем! Называй вещи своими именами, – если бы родители Руди называли вещи своими именами, его бы звали Недоразумение, – какого черта нуль делает в Пустоши? Здесь только активные моберы, а не добродушные няни юзеров! Ты вообще хоть в одном векторе был?
– Атаковал врагов в... в Страйке.
– За активность тебя сюда и засунули. Но Страйк... Детский лепет для щенков, вот что такое Страйк, – держась рукой за лицо, Руди присел и откинулся на стену прицепа, – вместо Бори, какого-то... ух... ламера подсунули.
– Думаешь, я мечтал о твоей компании?
– Козел! Боря вообще лютый чувак. А ты иди, тестируй нерабочие векторы, цветочки сажай или, не знаю, что там делают вообще. Нормальные ребята в штреке сидят, а мне, блин, сосунка зеленого выдали...
– Кулак сосунка сейчас передаст еще один привет твоей роже.
– Э, не-не-не. Спокойно, друг.
– Не друг я тебе. Что такое штрек? Какое-то наказание? Штраф?
– А ничего, – Руди попытался посмеяться, но отголоски моего удара, очевидно, все еще отдавались болью, – тюрьма. Карцер. Посидишь там пару часиков – играть будешь, как миленький. Еще и на передовую побежишь, чтобы в штрек больше не сажали.
– Виртос и есть тюрьма!
– Ты векторы со штреком не сравнивай. Любой мобер скорее половину своих таймов отдаст, чем в штреке погостит. Ты, это... за бараночку-то садись. Третий раунд на носу. И за парня не парься. Ему максимум обидно, но никаким боком не больно. Он проиграл – мы сможем победить. Всё. Иначе никак.
Не знаю, что вызывало во мне больше ненависти: сам поступок Руди, или тот факт, что он начал казаться мне правильным. Ощущение, что я погружен в ночной кошмар, все еще не покидало меня. Вот только будильник никто не завел. Для того чтобы существовать в этом безумии, нужно было самому быть психом. И мой напарник прекрасно это демонстрировал. Я сел за руль, силясь собраться с мыслями, но выбрал для этого не самое подходящее время – за руинами города уже рычал мотор очередного соперника.
3.3.
Я поехал прочь от звуков третьего транспорта.
– Эй, враги-то сзади, не слышишь, что ли?
– Вступить в открытую перестрелку? Ты вообще выигрывал тут хоть раз?
– Да я в почете в Пустоши, ну. Завсегдатай! – Руди произнес последнее слово едва ли не по слогам, – и в Противостоянии свой. Только в эти векторы и ныряю, там только суровые моберы нужны, вроде меня.
– Что в Противостоянии? И твой напарник. Тот, что наказан. У вас с ним было что-то вроде команды? Как вы ее организовали?
– Э-э-э, ну ты полный нуль, Ариш. Образцовый. Противостояние – главный вектор Виртоса! Там миллионы игроков силами меряются, куча бабла на кону. Ну и таймов, конечно. Таймы – наше всё, а? – мне стало не по себе от цифры в миллион, – фишка в том, что в Противостоянии возрождаешься сразу после смерти. Играют до победного, пока базу противника не захватишь. Но сейчас что-то более крутое, говорят, проектируют. Тесты вроде даже проводят. Название не помню – Боря говорил, я забыл. Слово какое-то шибко умное.
Я выехал за пределы города, и ударил по тормозам. Мы замерли на краю огромного рва. Вдали простирались бескрайние пустоши. Вот как они ограничивают размеры игровых миров. Они...
– Что с твоим напарником? И что за тесты? – я поехал вдоль ямы, стараясь держаться поближе к городу.
– А, ну так известно, че. Нашалил лишнего, его и прикрыли... А, ты в смысле про команду? Ничего хитрого – просто мы одновременно выигрывали, и сразу загружались вместе обратно, – странно было слышать, что их дуэт выигрывал. Учитывая, что Руди рекламировал своего компаньона, как еще более сумасшедшего, – ну это не всегда так, все-таки моберов много, и частенько кто-нибудь другой подгружался. Тут уж юзерам спасибо, хе-хе. Им, обиженным, именно нас подавай. Грузят нас в Пустоши без выбора, сразу к ним на сеанс мести. Говорю тебе, я стану самым известным мобером! За нами с Борей уже очереди стоят!
Вновь послышался гул двигателя неизвестного соперника. Судя по нарастающей громкости, враг стремительно к нам приближался и был явно немаленьким.
– Даешь перестрелку, епта! Мы быстрее них, по любому завалим. Ты только рули как надо, а уж я-то как надо постреляю. Езжай на открытое пространство, там пригласим их на танец смерти! – судя по тому пафосу, с которым Руди произносил громкие слова, эту фразу он произносил частенько.
– Выведем его на открытую местность, среди развалин. Он будет открыт, а мы сможем отступить.
– Сечешь, нытик. Погнали!
Мы вернулись на ту самую площадь, с которой я начал знакомство с Пустошами. Рокот невидимого врага был слышен все время, но теперь казался дальше, чем раньше.
– Дай залп. Приманим его.
– Эт можно. Но то, что ты за рулем, не делает тебя главным, – Руди явно было не по душе выполнять мое распоряжение. Тем не менее, он выстрелил в один из домов.
Рев мотора стал быстро приближаться к нам. Через несколько мгновений за руинами показалась кабина бронированного гиганта – даже колеса нашего нового врага были в два раза больше колымаги, баранку которой я отчаянно крутил. Кузов махины был покрыт грубо сваренными между собой стальными пластинами. Чтобы заехать на площадь, машина-гигант просто смела руины нескольких домов, которые рассыпались под огромными колесами, точно игрушечные.
– Здоровенный, гад. На ка! – раздался очередной выстрел из нашей пушки. Прямое попадание – словно укус комара для носорога, – давай, давай, давай! Рули отсюда!
Я вжал педаль газа до упора. От прокручивающихся на песке колес в воздух поднялся метровый слой пыли, и лишь несколько мгновений спустя наш транспорт помчался в сторону укреплений. Ответный выстрел прогремел прямо за нами, справа от кабины водителя мощным взрывом подбросило в воздух множество бетонных осколков. Ударной волной нас забросило в узкий проезд между домами, стены которых уже крошились от пулеметных очередей исполина.
– У этой сволочи что, несколько стволов?!
– А ты думал! Последний же!
Огромная машина подъехала к переулку, в котором мы скрылись, но ее мощи не хватило, чтобы разнести здоровые остовы домов. Тем временем мы уже выехали со стороны других развалин.
– До той улицы два раза выстрелить успеешь?! – прямо перед нами виднелся еще один проезд между руинами.
– Один выстрел, дальше – мертвая зона! – Руди перекрикивал очередной залп нашей пушки. Этот удар соперник явно почувствовал, на пластинах теперь красовалась серьезная вмятина.
Одного выстрела мало. Нужно использовать временное преимущество, пока эта громадина отъезжала назад. Педаль тормоза и резкий поворот руля – чудом не опрокинувшись, наша машина осуществила разворот на 180 градусов.
– Тебя глючит, что ли?! Ты и без соперников нас нахрен угробишь!
– Стреляй! – шанса заехать на ту улицу уже не оставалось. Я двинулся прямо на машину игроков.
БАХ! Положение соперника стало хуже, одна из пластин брони с грохотом упала на землю. Секунда, и мы оказались прямо под громадиной. Еще секунда, и он может увидеть нас разве что в зеркалах заднего вида. Пулеметные очереди жадно откусывали куски нашего корпуса.
– Что за дела, мы же в слепой зоне?! Живой?!
– Живее живых! Пулеметам насрать на слепую зону! Перезаряжено, давай на развороте!
Мое сердце колотилось так, словно решило пробить себе дорогу из груди. Проигнорировав Руди, я заехал в переулок. Явно неудачное решение: не проехав и сотни метров, я резко затормозил в тупике.
– Браво, рулевой! Надеюсь, ты готов подохнуть за то, что ты ссыкло?!
Меня пугала одна лишь мысль о смерти. Позади нас уже появился дымящийся корпус нашего чудовищного врага. Выбора нет – задним ходом я поехал прямо на него. Руди спрятался за стационарным орудием, сжавшись в ожидании своей кончины. БАНГ! Взрыв прогремел прямо перед нашей кабиной. Осколки лопнувшего лобового стекла впились в мое лицо, капот смяло. Словно огромный монстр пожевал и выплюнул нашу машину. Пулеметные очереди довершали начатое. Мы вновь проехали между колесами монстра и выскочили позади гигантской машины.
– Огонь!
– Эта сука мне ногу отстрелила!
– Стреляй!
БАНГ!
– Стреляй!!
БАНГ!!
– Стреля-я-яй!!!
БАДАААМ!!! Оглушительный взрыв разнес неразбитые стекла ближайших домов вдребезги. Ударная волна опрокинула нашу недобитую колымагу, глаза ослепила чудовищная вспышка, Руди и меня выбросило на землю. Зрение прояснилось немногим позже слуха: сидя в собственной луже крови, мой напарник заходился безумным смехом. Мы победили.
– Ааахахахаа! – стрелок словно не замечал, что из его разорванной культи фонтаном брызжет кровь, – мы их сделали! Аахахаха! Я знал! Я знал! Ахахаха! Я знал, что мы сыграемся! Буш и Вудс – как звучит, а?! Мы охренительная команда!!!
Новая ослепительная вспышка.
4.0.
Вудс. Аарон Вудс. Это мое полное имя! Карточка. Карточка с моей фотографией и именем – Аарон Вудс. Она приколота на груди. Офис. Коллеги. Бородатый хрен говорит, что я не протяну в Виртосе и минуты. Банка. Виртос. 113 таймов на счету. Я даже понятия не имею, из скольки. Победа. Победа! Все строки текста на стекле банки заканчиваются словом «Оптимум». Он даже не замечал оторванной ноги. Агрессия в Страйке – и я в Пустоши. Они смотрят за мной. Конечно, они смотрят за всеми. Нет. Несколько миллионов. За всеми не уследишь. Алгоритмы? Электроника? Программы? Слово «Недоступен» съедает мигающая точка. Нового слова она не пишет. Мне не надо играть. Мне надо выйти отсюда. Я не мобер. Кто угодно, но не мобер. Четвертая строка. «Выбор вектора». Точка исчезает. Вместо нее возникают две панели. Пустые, одна под другой. На первой появляется текст. Слово. «Сингулярность». Не то ли это сложное слово, что не мог запомнить Руди? Еще слово. «Тест». Справа, в конце панели появляется цифра. Дробь. И буква. 1/2Х. Половинный множитель. Вторая панель. «Противостояние. 1Х». Главная игра Виртоса, да? Ха-ха, вот это честь. Ублюдки. Выбор? Мне предлагают выбрать среду погружения? Камеру заключения. Вариант безумия.